Свечи подрагивали, тронутые неверным сквозняком – разбитым о стены библиотеки Сильванаара величьем ветра Острогорья. Веки так и норовили сомкнуться, но я боролась, потягивая бодрящий тауренский напиток из большой дварфийской кружки – я любила эти народы, и в обоих у меня было достаточно знакомых, чтобы мой дом периодически наполнялся гостинцами, и мой кошелёк по праздникам пустел, щедро раздавая заработанное золото торговцам Нижнего города на подарки в разные концы Азерота и Запределья…
      Арвак был рядом. Он тоже копался в книгах, как я и попросила, но делал это куда бодрее: он ведь в конце концов калдорей… Арвак был единственным, кого мне ещё позволяла совесть просить о помощи, ибо свой долг перед остальными членами гильдии я чувствовала неимоверный. Потому что это было не служение делу – они выручали именно меня…
      Я закрыла лицо руками: это снова нахлынуло на меня. Я помнила, как вышла и упала, и где-то надо мной, в небе, разлетелся звоном смех баньши… Я только и успела, что проглотить это злосчастное кольцо, чтобы никто не узнал об Алайо, а потом – потом был склеп. Тело больно жёг огонь, изнутри меня что-то бесцеремонно разрывало, и я чувствовала, как кипятком моя кровь вырывалась из вен – впрочем, это была всего лишь иллюзия, самый простой способ болью сломить волю и вытеснить дух из тела. Но мой народ закалён в страшных эпохах, и мне ли было бояться? Но вот в мои глаза заглянуло Оно… Меня вышибло из тела, вырвала непонятная сила, и надо мной была воронка, подо мной – пустота, и вокруг меня был хаос, то самое первородное, откуда все мы когда-то вышли, и была там песнь А’дала и моя молитва. А потом была Тьма. Она смотрела на меня в упор несуществующим оком, и мне было страшно. Она шептала, и мой разум разрывался на части, и только песнь Наару сохраняла его целостность, удерживала меня. Я рвалась, рвалась обратно, потому что знала, что назад пути не будет, я чувствовала, как на моём теле выжигают печать, и связь моя с миром рвётся, рвётся… И никт:, ни брат, ни Сел, ни Алайо, ни Вейлас – никто не пришёл ко мне, и наступило небытиё. Я помнила только какую-то тень, скользнувшую мимо… Кто же знал, что какой-то мелкий низкоранговый бес воспользуется борьбой Света и Тьмы во мне, чтобы вот так глупо и подло своровать моё тело? А потом были голоса. Голоса всех тех, кого я знала. Папа, милый мой папа, любимый мой отец, как давно я слышала твой голос… Мамино сознание; брат – мой любимый брат, берегущий эту жизнь не как воин Света, но как мужчина. Орион – переродившаяся душа могучего создания. Эриус – молодой мой друг, так и не обретший покоя, как я ни старалась для него… И мудрый Эль’каа, направлявший меня в моём пути в этом незнакомом мне тогда мире. Трое мужчин, существовавших в моей жизни и утраченных мной, как я ни рвалась к ним, за ними, спасти их – но все трое завещали мне жить, и я жила. Теперь вся боль утраты нахлынула разом. Но я услышала дочь, эту маленькую девочку-эльфика, пришедшую ко мне и попросившую ночлега. Прости, что не смогла воспитать её, Арвак, ни как калдорея, ни как дренея, я сама страдаю – видимо, рано мне было брать кого-то под опеку, тем более, что сама я постоянно была занята войной тогда… Слышала я и твой голос, Арвак, и был он гармоничен с твоей душой: как тебе удаётся так жить, в ладах со своим сердцем? Как удаётся так смиренно переживать боль? Алайо – её голос звучал похоже на голосок моей малютки, неуверенно, боязно, что-то пел про Иллидана. Песнь Вейласа была полна какой-то светлой тоски по далёкому краю, который уже никогда не вернуть, но и сам эльф словно пребывает там, где-то в прошлом… Сел… Смерть была так близко с тобой, я видела бы её, если б у меня были глаза – но я почувствовала это, я слышала метания твоей души, и я осознала, отчего ты ищешь спасения в Свете… А потом был крик, и я рванулась отчаянно к этому зову: это был ты, Сел. Смерть настигла тебя. А я снова, как и с Орионом, и с Эриусом, и с Элем, ничего не смогла сделать…
      - Аслауг, - Арвак осторожно коснулся моего плеча, и я вздрогнула.
      Кивнула ему, потрепала по-доброму за ухо и вернулась к книгам. Я опять провалилась в небытиё – скверно, так недолго и в луже утонуть, свалившись на прямой дороге. Но этим недугом я займусь позже…
      Когда я пришла в те пещеры, Сел уже окоченел. Спасибо экзарху Этериусу, он многому научил меня в своё время, и мой отвар разогнал кровь по телу, заставил его ожить, ну, а дальше я своё дело воскрешения знаю… Только вот не случайно я слышала голос того существа, Эс-ке-лана… Впрочем, Эскелан и сам признался, что он есть разум Села, холодный, независимый разум. И теперь, перелистнула я книгу, теперь мне предстоит узнать, как вернуть этот разум владельцу. И я это сделаю. Любой… почти любой ценой. Ведь всё не закончится, как всегда, верно? Не выйдет так, что я снова потеряю друга?
Я поймала себя на мысли о Вейле. Да, недосказанность – она всегда где-нибудь, когда-нибудь да аукнется. Что ж, пора исправлять…
      Я встала, и тут же Арвак положил передо мной книгу и молча посмотрел на меня. Я вчиталась и – меня поразила простота происходящего! Все детали собрались воедино! Мне оставалась только одна вещь – найти чернокнижника, который смог бы вытянуть сущность из Эскелана, а всё остальное я могла сделать и сама. Пока ещё не поздно. А потом у меня будет ещё много дел, мне нужно успеть многим помочь, и в первую очередь, самым близким.
      - Я сопровожу тебя, - подал мне руку Арвак. Я улыбнулась и приняла помощь.
      Кто бы знал, как я падка сейчас на любую поддержку! В конце концов, я же всё-таки женщина, где-то там, глубоко, но я слабая. Именно сейчас, когда мне так страшно и горько, но когда я не имею права раскиснуть, когда нужно действовать и как можно скорее – вот именно сейчас я могу надломиться. Впрочем, сколько раз было так, что приходилось действовать на пределе воли и сил? И не ломалась же. Но тогда рядом был любимый брат…
      - Эх, вот как всё вернётся на круги своя, приеду в Кузню и напьюсь в усмерть! -  пообещала я. – И всех друзей напою. И тебя тоже.
      - Я не против, - довольно улыбнулся Арвак.